Василиса Матвеевна – местная знаменитость. Ее называют во дворе бабой Вассой, потому что она не воспринимает обращение к себе мужским именем Вася. А вот за спиной ее прозвали бабой Плаксой, и не случайно – она постоянно жалуется на жизнь и не стыдиться просить милостыню.
Ни то, чтобы она на паперти у церкви сидела бы с картонкой и пластиковым стаканчиком для мелочи, а просто вынудит случайного собеседника расчехлить кошелек. Ну или просто нафантазирует с три короба.
– Вы знаете, – говорит она какому-нибудь мужчине на остановке, сидя на скамейке. – Меня же зять выгнал из дома. Дочку мою избил, а меня выгнал. Хочу до сестры своей доехать, чтобы она меня приютила, но у той самой в холодильнике пусто. Как дальше жить, я не знаю. Страшно, очень страшно. Даже денег на дорогу нет, наверное, из автобуса выгонят, придется пешком идти, а это семь остановок! А у меня ноги больные. Что же мне делать?
Какой-нибудь мужчина пожалеет и даст ей рублей 50, а то и все 100. Баба Васса поблагодарит, повздыхает, дождется пока мужчина уедет на своем автобусе и идет домой. А дома у нее действительно есть и зять и дочка, и даже пятнадцатилетняя внучка, только никаких там нет ни побоев, ни изгнания. Семья очень приличная, зять Стас работает в крупной строительной фирме главным инженером, дочь Татьяна – учительница, а внучка Катя еще школьница. Дома всегда порядок, у семьи есть машина, супруги очень воспитанные люди и никто и никогда даже не слышал, чтобы был скандал в доме.
Семья переехала в этот дом полтора года назад – продали маленькие квартиры и купили трешку. В первый же день переезда баба Васса вышла на разведку – кто там на лавочке сидит и с кем можно завести знакомство.
– Эх, – говорила она. – Такая была у меня чудесная однокомнатная квартирка! И зачем я согласилась ее продать? Зять с дочкой настояли – давай жить вместе! Наверное, пенсию мою хотят заграбастать. Зять ленивый, пьет каждый день, нигде работать не хочет, одна дочка у меня пашет, как проклятая. Как жить?
Соседки пожалели несчастную старушку – вот попался же такой нехороший зять! Но Стас стал маячить мимо соседок в деловом костюме, да еще и в машину с утра садится.
– Ну надо же – за руль с похмелья! Надо бы пожаловаться куда надо, – шептались старушки. – Только вот куда он ездит в таком костюме?
На такой вопрос баба Васса всем отвечала:
– Да ясно куда! Делает вид, якобы на работу устраивается! Ну вот вроде бы как уже куда-то взяли его на стройку подсобником кирпичи таскать, так все равно: что получит – то пропьет, а потом ко всем драться лезет. А пиджак он так просто надевает – для солидности, интеллигента из себя строит, и машина у него отцовская.
Странно все конечно. Только зачем бабе Вассе все это сочинять? Все выяснилось потом, когда она начала ходить по соседям и просить всякую продуктовую мелочь: луковичку, стакан сахара, пару яичек.
– Зять совсем одурел – даже в шкатулочку влез за моей пенсией, чтобы с дружками на троих сообразить. Вот и приходится побираться по квартирам – кто что даст, чтобы обед сварить. Не оставлять же внучку голодной! А что там моя дочка учительницей зарабатывает? Одни крохи!
Соседи, конечно, давали, но все равно недоумевали – ну не вяжется образ Тани и Стаса с неблагополучной семьей. Одна из соседок решила все выяснить, да и вообще – познакомиться с семьей, а то за неделю кроме бабы Вассы никто ничего о них не знает.
– О боже, как стыдно! – Таня закрыла лицо руками. – У нас же все есть, муж главный инженер, я работаю, деньги всегда есть, холодильник продуктами забит, мы вообще ни в чем не нуждаемся. Квартиру мамину мы продали за бесценок, потому что она в аварийном состоянии, в ветхом доме. И там она ходила, все на нас жаловалась, истории сочиняла. Я думала – с головой что-то, к врачу ее сводила. Врач говорит, что дееспособная, все хорошо, но вот сочинять она мастак, одиночество ее съедает. Вот и решили с мужем ее взять и купить трехкомнатную, нашу двушку тоже продали, мама с радостью согласилась, а теперь такие сплетни про нас пускает. Муж вообще у меня не пьет, только по большим праздникам немножечко. Стыдоба-то какая, что она там у кого брала? Может раздать обратно?
Ну что там раздавать? Луковичку и яичко? Зато соседи разобрались – что к чему. Баба Васса объяснила дочери, что все ж какая экономия в доме, от соседей не убудет, если луковку дадут! Таня строго-настрого запретила матери этим заниматься и потребовала извиниться перед соседями за такие похождения и просьбы.
– Ну вот, и дочь от зятя набралась грубостей! Гоняет меня по квартире, орет! Скоро и внучка так же будет, когда подрастет. В гроб меня загонит все семейство! – говорила потом баба Васса. – Хотела супчик себе куриный сварить, так она меня к плите не пускает. Да и морковки нет. Не будет ли у кого морковочки для супчика?
За год к чудаковатой бабушке привыкли и назвали ее бабой Плаксой. Она уже надоела всем соседям и гостям двора – от бабушек до мамочек с колясками. Ей нужны были дежурные уши, сострадание и если получится – какая-нибудь выгода. Во дворе ей уже никто не верил, бабушки хохотали над ее жалобами, а мамы с колясками старались сбежать, пока она к ним не подошла.
Ну что делать, если нужны дежурные уши, где их искать? Решила баба Васса попытать счастья в поликлиниках, где ее никто не знает. Талоны не брала, шла в общую очередь, якобы «Я только спросить», или просто – когда пропустят. Ей не нужен был врач, ей нужно было просто пожаловаться на жизнь, на дочь, на внучку и на зятя. Но в очереди из больных никакой выгоды не было, да там и без нее жалобщицы находились, конкурентки проклятые! Да и что взять можно со старух? Вот и придумала она такой метод – автобусные остановки: мужчины щедрее дают, да и здоровые женщины тоже.
Но вся семья страдает от такой бабулиной причуды. Что с ней делать? Лечить – но от чего? Психиатры ничего не находят, говорят, что просто фантазия такая, да и денежку с этого имеет, не крадет же! В тюрьму не посадят точно, тут только дело совести, которую баба Васса где-то потеряла. И в доме ее не запрешь – взрослый человек, да и новая тема для пересудов будет, совсем уже правдивая. Действительно – стыдоба-то какая!
