Анатолий с юности был бабником. Стройный, подвижный, отчаянный, он рано закалился и повзрослел в подростковых драках. Вместе с возмужанием проснулся интерес к женскому полу.
— И в кого он такой влюбчивый? — сокрушалась мать, жалуясь отцу на молодого Казанову.
— Так в тебя, наверное, — шутил тот.
Он работал учителем в школе, где учился сын, и знал о его любовных похождениях гораздо больше жены. Серьезный однолюб, он тоже был не в восторге от чада, но надеялся, что с возрастом тот изменится.
А вот что Толик действительно унаследовал от отца, так это — музыкальный талант. Он самостоятельно освоил гитару и стал участником самодеятельного ансамбля. И приобрел еще большую популярность у девочек.
Парень сам быстро влюблялся, влюблял в себя, а потом остывал, превращая женские сердца в руины. Поэтому из армии его никто не ждал. А молодой выросший организм соскучился по любви.
— Это кто ж такая красавица? — восхищенно спросил он на первых же танцах.
— Соседка твоя подросла, Татьяна, — засмеялся приятель.
— Не может быть! — изумился Анатолий и уже завтра был у той в гостях.
Через месяц молодые расписались к обоюдному несчастью: они были абсолютно разными. И что с лица воду не пить, убедились очень скоро: восхищение партнером сменилось раздражением.
Татьяна облегчала душу матери, а Толик находил утешение у подружек на стороне. Но о разводе не думал — в семье росла дочь.
Зато о нем думала жена. И перед его ритуальным вояжем «на оздоровление» заявила:
— Если опять уедешь развлекаться, — подам на развод.
— Блефует, — подумал Толик.
— Точно разведусь! — подумала Таня.
Он уехал, и они развелись. Жить посторонним людям в одной квартире было «не комильфо», и Анатолий открыто искал зазнобу с жильем.
Нашел без труда: Мария устала жить одна. Толика она боготворила и ждала предложения руки и сердца. А тому и так было хорошо: женщина есть, а обязательств нет.
«Свободным художником» он прибыл в южную здравницу. Несмотря на то, что дома его ждала женщина, опять распустил павлиний хвост. И тут Судьба сказала:
— Да сколько ж можно?! — решив наказать гуляку. Тем более, что кандидатура стервозной барышни, которую присмотрел Толик, для этого подходила.
Они увлеклись друг другом, и курортный роман перерос в семейное проживание. С Марией он даже не объяснился.
— Зачем расстраивать человека и расстраиваться самому? — отвечал редким укорам совести.
Но расплата была уже близко.
— Я не выношу громкой музыки! — заявила жена, имевшая тонкую душевную организацию.
И Толик перестал слушать любимый громкий рок.
— Я засыпаю только в абсолютной тишине! — жаловалась страдалица.
И теперь муж ложился спать вместе с ней и курами. А вставая рано на работу, дышал через раз и ходил на цыпочках.
— Черт, я у нее хожу по струнке! — сокрушался мужик, но… все прощал: любовь зла!
Иногда не выдерживал прессинга и расслаблялся на работе. Но после ночевок на кресле в спальне, на табуретке (соседской!) в общем коридоре и 2-х заявлений на развод, остепенился.
Жена вела правильный образ жизни: не пила, не курила, не ругалась. И скоро ей стало с Толиком неинтересно. Тот, как раз все это любивший, тоже заскучал. Но… К тому времени семья жила далеко от его дочери, родни и леса, где он любил собирать грибы.
— Ах, какие грибочки я солил! — сокрушался Толя.
Тема самогона личного производства, который под грибы он пил с друзьями, была «табу». Как и сами друзья, однажды побывавшие в гостях.
— Алкоголики и матерщинники, — припечатала супруга и запретила их визиты.
Теперь Анатолий, вспоминая обиженных им женщин, понимает, что жена дана ему в наказание за грехи молодости. И смиренно несет свой крест — а куда ж деваться с подводной лодки?!
Источник
