– Ой, все, Людка, не могу, – Катя сидела за столом в небольшом ресторанчике, обхватив голову руками. – Если бы ты знала, как он меня уже достал, этот Павлик! Видеть его уже не могу, разводиться хочу!
– Да ты что, Кать, у тебя Пашка хороший мужик! – возразила Люда. – Ласковый, добрый, все для тебя делает, да еще и моложе на четыре года. Дочку твою вырастил и воспитал! Он же с ума сойдет, если ты ему такое скажешь.
– Да я ему сто раз уже говорила: «Лучше одиночество, чем жить с тобой». Ну, правда, его липкая любовь уже здесь сидит, – Катя провела пальцами по горлу. – Он как мямля, я его не уважаю совсем, 12 лет прожили, а он до сих пор на меня смотрит глазами побитой собачки и готов тут же услужить.
– Сама же сделала его подкаблучником, – заметила Люда. – Я тебе сразу говорила, не зажимай своим характером молодого парня. Так ты же романтики сначала хотела, а потом задушила его морально.
– Это он задушил меня своей любовью, – ответила Катя, а потом скривила лицо, чтобы изобразить Павлика в нелепом виде, – «Катенька, что ты хочешь: кофейку в постель или массажик ножек?». Тьфу, блин! И так 12 лет на задних лапках. Сначала мне это нравилось, потом стало раздражать, а теперь совсем бесит!
– Вот ты чудачка, а я бы радовалась такому мужику! – мечтательно сказала Люда. – Меня никто так не баловал.
– Ну какой он мужик? – удивилась Катя. – Это же тряпка! Я его совсем перестала уважать! Мне он представляется теперь каким-то слизняком, который медленно ко мне подбирается и вот-вот запачкает меня своей липкостью. Вот такое ощущение последнее время. То ли дело мой Лешик был! Наглый, красивый, дерзкий! Настоящий мачо! Аж дрожь по телу, когда его вспоминаю.
– Твой Лешик не мачо, а чмо! – усмехнулась Люда. – Дочку тебе сделал, так и не женился! Гулял как кобель и даже ко мне приставал, ну ты сама знаешь, когда получил по морде за это. Бросил тебя с дочкой и пошел дальше по девкам. А ты его еще прощала, возвращала, рыдала! Какой же он после этого мачо?
– Ой, ну все равно, с Лешкой было как на американских горках – то вверх, то вниз, такие виражи, что дух захватывало! – Катя ударилась в воспоминания. – Даже после моих рыданий такая бурная любовь была! А с этим Павликом тлею и тлею как уголек. Вот что, разведусь сейчас, отметим здесь мое одиночество, зацепим хороших мужиков и закрутим романы.
– «Одиночество»! – передразнила Люда подругу. – Ты хоть знаешь, что это такое? Дочке твоей шесть лет было, когда тебя Лешка бросил, а Пашка тут же перехватил и заласкал. Это я знаю, что такое одиночество, когда на стены лезть охота от пустоты и ненужности. Маринка знает, что такое одиночество – нам троим подружкам уже 43 года и одна ты постоянно занята. Наши дети все выросли, поразъехались по институтам, Маринкина дочь замуж вышла, все из гнезда вылетели. Так у тебя дома уютный Паша, а у нас тоска и холод.
– Людмила, у нас гости, ты работать собираешься? – перед Людой появилась администратор ресторана. – Ты не забыла, что ты здесь официанткой работаешь?
– Ладно, Катька, я пошла, – прошептала Люда и поправила форменное платье. – Не дури, выбрось из головы свой развод. Нигде ты не найдешь такого уютного парня, как Паша. Знаешь такую фразу: «Что имеем – не храним, потерявши – плачем»! Подумай!
Дома Катю ждал уютный Паша. Он сидел перед компьютером в наушниках, во что-то там играл, но едва завидев жену, бросился ее встречать.
– Ты где была? – спросил он, но так и не дождавшись ответа, похвастался. – А я жаркое вкусное сделал! Не знаю, как получилось, там говядина, вроде мясо мягкое.
Опять у Кати возникло впечатление, что к ней подбирается слизняк. Ничего мужского, располнел на своих блюдах, приготовленных собственноручно, пальчики-сардельки, ямочки на круглых щечках и одна на подбородке.
-Не хочу я твоего жаркого! – простонала Катя. – Все, развестись с тобой хочу!
– Опять твоя старая пластинка: «Лучше одиночество, чем жить с тобой?» – спросил Паша. – Мне сейчас уйти или когда?
– Вот ты и здесь меня спрашиваешь, что тебе делать? Как ребенок, ей-богу! – вздохнула Катя. – Ну сделай хоть раз что-то по-мужски, как ты сам считаешь!
Когда дверь за Пашей захлопнулась, Катя прошептала «Ес!», и потрясла кулачками. Так здорово, тишина, одиночество, никто не скулит и не заискивает. Кровать кажется огромной и такой уютной. Хочется праздника и драйва. Но пока надо подать на развод, что Катя и сделала. Через неделю позвонила Люда.
– Ты знаешь, кто сейчас в ресторане у нас сидит? – таинственно спросила она. – Паша с какой-то дамой! Наверное, специально привел, чтобы я тебе рассказала. Ну она ничего такая, лет 35-ти, носик вздернутый, блондинка с кудряшками. Сидят и друг другу улыбаются. Мне кажется, он даже не скучает без тебя! Сейчас он ей ручку целует, а она вся раскраснелась.
– Да и черт с ним! – отмахнулась Катя. – Завтра мы гуляем там же, ты вроде выходная? Ну вот и хорошо, берем Маринку, снимаем парней! Закажи столик на троих.
В ресторане было весело, тесно и шумно. Только сидели три девицы за столиком совсем одни – мужчины, если и приглашали девушек, то тех, кто помоложе. Никого на горизонте, за весь вечер не было даже самого «завалявшегося» мужчины! Время потрачено впустую.
Через месяц отмечали там же развод с Пашей. Катя сидела чернее тучи, ни есть не пить не хотелось. Она с надеждой наблюдала за мужчинами, но в сторону дам опять был мужской игнор.
– Ну как тебе свобода и одиночество? – спросили подруги. – Как Паша вел себя на разводе?
– Я у него спросила: может быть он захочет все вернуть назад и не разводиться, – Катя опустила голову. – А он не захотел, он сказал, что у него другая уже. Быстро же он мне замену нашел! Не хочу я никакого одиночества. Почему-то мне казалось раньше, что Паша мне противен, но оказалось, что это просто я перебалованная.
– Ну я же тебе говорила об этом, – Люда с жалостью посмотрела на подругу. – Пашка у тебя был золото, а ты «слизняк-слизняк». Не ценила, потеряла и плачешь! Понимаешь, не будет на нас уже никаких мачо! Годы не те! Если только альфонсы.
– Да понимаю, Паша был золото! – согласилась Катя. – Ну пока, девчонки, устала я, домой хочу.
Катя одиноко брела по городу, укутавшись в свой осенний плащ. В пустой дом не хотелось, а идти больше было некуда. Дочь в далеком городе, в институте, даже не встала на сторону своей матери, в поддержала отчима, теперь даже не звонит. А сейчас встретил бы ее Пашка, накормил бы ужином, укутал бы в плед. «Какая же ты Катька дура, – подумала про себя Катя. – Какая же ты дура!».
Источник
